Смерть от умиления.

Я не могу, этот человек идеален.

---

Закрытая запись, не предназначенная для публичного просмотра

---

Пугало, любимец мой)

20.02.2014 в 13:50

Пишет  Сонный Ворон:

Небольшой фанарт под впечатлением от "Стража" Пехова. Старина Пугало.

---

Смерть Руппи.

Исполнение с феста. Какая заявка, такая и работа. Внимание - таки рейтинг R или выше.



Камни. Острые, изрезанные дождями и ветром. Камни. Они как застывшая шкура чудовищного зверя, утерявшая мягкость. Наследник фок Фельсенбургов, родственник кесаря, стонет, цепляясь за свою жизнь. Все ползет и ползет вперед, и, кажется что руки уже изрезаны до крови — на них лишь царапины, но как же больно, как же это больно.
Руппи подтягивается снова, и продолжает двигаться, оставляя за собой кровавый след. Он не чувствует раны в животе. Он не понимает что под руками — трава, он почти не видит ничего, он в бреду от боли — и не осознает, что сердце её — чрево. Девушка с чаячьими крыльями склоняется над ним, касается его плеч, хватает за руку — но руки её - как у призрака, а касания и вовсе неощутимы. Она обнимает его за плечи и шепчет что-то — она уже успела полюбить Руперта, со всей его по-юношески горячей кровью и детской наивностью. Изящные чаячьи крылья распахиваются — она готова исцелить его, спасти, она же кэцхен, дитя Анэма...

Руперт фок Фельсенбург вскидывает голову и смотрит — презрительно, чуть искривляя разбитые губы в улыбке. От уже третий день в этой камере, со связанными, затекшими руками, измученный голодом. От того и старается выглядеть как можно более величественно. Палач склоняет голову — он видит перед собой только холст, который надлежит доставить в мастерскую и воссоздать новую картину.
Его не спрашивают ни о чем — волокут благородного родича кесаря как мешок с зерном — да уж, мешок с зерном теперь стоит дороже его шкуры. Даже если её содрать с тела и вывесить на продажу отдельно от... остального содержимого.
Мучитель с удовольствием вдыхает воздух пыточной — запах плесени и крови, Руперта от него воротит, но он горд, слишком горд что бы это показать. Героев прошлого мучили и не так, а он — чем он хуже? Его волокут к «стулу ведьмы», излюбленному орудию палачей прошлого. Шипы уже не очень острые, их стерло время, как стерло из памяти имена и лица тех несчастных, подтеки крови которых запеклись на нем. Фок Фельсенбург не сопротивляется — он готов ко всему, и эти простолюдины не смогут вырвать у него мольбы о пощаде!
Помощник палача подтаскивает к стулу жаровню — там раскаляется любимый инструмент для истязания — острый нож на длинной рукояти — заботливый мастер специально изготовил его таким — что бы не повредились руки кровавого художника. Заплечных дел мастер берет в руки обычный нож, и начитает срезать с Руппи одежду,

Кэцхен стонет, и неверяще трясет головой — кудри цвета зимы рассыпаются по плечам, пачкаются в крови наследника Фельсенбургов. Она не желает смотреть и знать, она всегда желала только забывать. Забывать и танцевать, переплетая невидимые нити мира, сплетая из снов и ветров великолепные сказки. Анэм любил смеяться и шутить над смертными и она, верное дитя его — она любит то же самое, но исконно женское чувство — любовь пробуждается в ней, расцветая розой ветров. Она могла бы полюбить его, она могла бы полюбить этого смертного, который умирает на её руках.
Аэстра может излечить его, вмешаться в ход вещей,не колеблясь порвать липкую паутину смерти! Девушка с чаячьими крыльями улыбается ликующе.

Когда в тело входит нож — это не больно. Боль — это когда нож входит буквально на сантиметр, и палач рисует им причудливые узоры. Боль — это когда металл раскален добела, пытка жаром, заставляющим кровь кипеть уже в теле. Говорят, лава течет по жилам фульгатов, руки их полны молний, а глаза — задора. Руппи делит суть фульгата на двоих с палачом — у него в жилах — лава, у палача в руках молнии и задор. Восхищение и упоение художника, творца, он словно видит перед собой стену и создает на ней фреску, великое творение — куда до него мастеру Коро, есть только один инструмент выше кисти, выше резца и шпаги — пытка, неумолимая, неутомимая пытка. Истязать тело, творя на нем вязь ожогов на которых багровым запекается кровь.
По подбородку родича кесаря стекает кровь — он не кричал, в гордости своей отказываясь это делать. Герои прошлого принимали свои мучения без слов, и он не откроет рта, песню-стон не подарит мучителю. Но почему его не спрашивают ни о чем, почему никто не пытается вызнать его тайн?
Руппи знает ответ. И даже раскаленный нож не может согреть его холодеющее от страха тело.

Эврот поднимает взор к небесам. «О Анэм, все не должно быть так! Только не так!» Крови все больше, а ужасные видения преследуют её. Не хочет смотреть белокрылая дева, не этого знания она искала — она вообще не искала знаний, только смеха и слез, песен под полуночной луной, жара костров в Соловьиную Ночку. Пляши гица, пляши среди алатских снегов, или пой на морских скалах среди сестер-кэцхен. Пой и плачь, лишь один тебя видел и слышал, тот, чье сердце-море, а за его улыбку они все платили сполна.
Умирающий на её руках — иной, он мягче и строже, он юн и прекрасен, он мог бы принадлежать только ей, он уже принадлежал — слышал её голос, смеялся её шуткам. Или возмущался. Она совращала, убеждала, помогала ему. Она же не даст ему умереть здесь...

Мучитель откладывает нож и приказывает поставить Руперта на ноги. У него есть идеи для продолжения — раз пленник не кричит, то и само произведение не закончено. Значит, еще не время браться за тиски, о нет. Есть испытание для разума и тела сразу. Дама его сердца, из железа и полная шипов. Ох, как старательно палач укорачивал их, ведь не для казни она теперь здесь — для ласковых объятий, она как мать, прижимающая к себе дитя. Пускающее испуганного ребенка обратно в лоно.
Руперта затаскивают внутрь и закрывают — шипы действительно спилены, они едва касаются кожи. Нежная тьма умиротворяет истерзанное тело, успокаивает разум — сейчас это приятно. Через несколько минут, когда клонит в сон, и он случайно насаживается на шипы за спиной — не может сдержать крика. И это только начало. Когда проходит миг или вечность — палач уходит спать, оставляя пленника в объятиях единственной своей любви.
Руппи не верил что во тьме водятся чудовища — но он не знает сколько времени уже провел в ней, он знает только одно — если начинаются грезы наяву, нужно наколоться на шипы, как бабочка на булавку. И только в этом чувстве можно быть уверенным, а голос матери, укоризненный, жалобный - «Если ты уедешь, я умру!». Он уехал, он умрет, а она — ей жизнь и счастье, есть и другие дети, есть еще отец. Гудрун обнимает его за плечи, целует в макушку, и оборачивается кошкой, трущейся у ног. Той самой, трехцветной.

И нечего сказать аэстре — поникли обреченно её крылья, разметались белые перья по камням-траве, кудри перепачканы кровью, как и руки. Она прижимается щекой к груди Руперта, слушая его сердце — ей бы уснуть под этот размеренный, но затухающий стук.

Когда его наконец выпускают из объятий железной девы — он падает на пол, свет режет глаза, но наполняет тело жизнью. Руперт хрипит «воды..», иных желаний у него нет. Но его мучитель только смеется — и родственника кесаря привязывают к дыбе — в первый миг она кажется ему мягкой периной, даже когда его запястья украшают кандалы. Ворот поворачивается, и тело натягивается, как струна. Из его горла вызывается стон, и палач удовлетворенно кивает, нежно прилаживая тиски. Любовно даже. Сеогдня он завершит свой труд под величайшую музыку боли, как же давно он не слышал её! Симфония одной струны и связок, симфония крови и металла, здесь есть только один дирижер, знающий ноты наизусть. Но инструмент должен быть идеален и внешне, а рубцы ран-ожогов уже недостаточно свежие. Кровь не сочится, стекая по ребрам, а от того палач берет в руки любимый нож, обновляя следы, срезая тончайшие полоски кожи, и наконец-то слышит вступление в мелодию — стоны Руперта идеально ложатся на идею,на голоса, звучащие в чужой голове. И кровавая капель задает совершенный ритм, мелодия нарастает и мучитель... нет, музыкант берется за ворот . Сустав ломается с противным хрустом, а сломленный испытаниями огня и тьмы уже не в силах сдерживаться. Даже из гордости, память о великих героях сказаний смыта объятиями возлюбленной заплечных дел мастера, песней найери звучат его стенания, а мучитель ломает его суставы тисками — медленно, словно спокойное дитя, жаждущее поскорее увидеть подарок, но открывающее крышку шкатулки не спеша, растягивая удовольствие. И музыка звучит из шкатулки, танцует заколдованная королева, и так аппетитно хрустит сустав, дробясь на куски.
Симфония требует большего, плач найери слишком скучен, должна примешиваться еще и смерть — тонкими изломанными линиями тела. У палача есть двое серых детей, хищных любимцев. Он кладет их на живот родственника кесаря и накрывает клеткой — крысы мечутся, они не хотят, не желают делать то, за что столь любимы. Жестокость свойственна людям, и прогрызая в теле Руперта путь на свободу они всего лишь бегут от жара - на вершину клетки мучитель прилаживает небольшую жаровню, часто меняя угли. Фок Фельсенбург воет от боли, но палач слышит только тревожные звуки скрипки, и дирижирует в воздухе, запрокидывая голову от непереносимого наслаждения. Хрипы сорванного голоса — последние ноты затухающей жизни, гаснущий огонь глаз - мучитель стонет, касается лица умирающего с благодарностью. Крысы сбежали от жара, багровое кровавое озеро под ногами брызги крови на изломанном теле — мучитель снимает оковы и сбрасывает тело на пол. Вот теперь картина совершенна, смерть на последнем аккорде, алый занавес.

Эврот отпрянула от Руперта, закрывая лицо руками. Она успела полюбить, но знает цену своего вмешательства, и как высока эта цена! Не ей платить её — но она заплатит, она увидит то, что видела в своем сне — наяву, и не сможет прикоснуться, отдав все свои силы сейчас. Она смеется, заходясь в рыданиях, распахивая крылья, протягивая руки к небу — забери мою любовь, сердце-ветер, забери мою любовь ледяным дождем и пусть каменной болью отзовутся его руки. Слезы струятся по лицу, мешаясь с кровью, плач по тому, кого ни спасти ни убить. Последняя симфония.
Камни. Острые, изрезанные дождями и ветром. Камни.

@темы: Отблески Этерны

---

Распорядок дня Иноходца.

Я не пишу стеб, меня заставили! Хд

Мирное время.

9:00. Проснуться. Удивиться что солнце встало, а совесть еще молчит. Покормить крыса.
10:00 Позавтракать.
11:00 Выехать на прогулку и промять Дракко.
15:00 Вернуться, поесть, и засесть в библиотеке.
17:00 Смертельно заскучать. Заняться делами.
17:15 Придумать еще дел и заняться ими.
17:30 Придумать еще. Не придумалось — найти Карваля. Узнать — нет ли войны.
17:40 Войны нет, никто не умер, бесноватых не появилось. Смертельно заскучать.
17:50 Попробовать расшевелить совесть. Молчит.
18:00 Совсем молчит.
19:00 Испугаться за оную.
20:00 Встретиться с Матильдой. Поговорить за жизнь.
21:00 Поговорить за чужую жизнь и природу создателей касеры.
22:00 Психосоматическое воздействие огненной жидкости, вызывающее... О, спит.
23:00 Пойти спать.


Буйное время.

4:00 Рассвет. Покормить крыса и пойти спать.
23:00 Спать, Иноходец. СПАТЬ!

@темы: Отблески Этерны

---

Фикбук vs Warhammer

Я долго истерически ржал и решил, что следует поделиться этим с вами. Ох, фикбук, что же ты делаешь! Сии описания взяты из работ по фэндому Warhammer 40 000.
______
Итак, начнем. Кроссовер Вахи, Наруты и Поней.

Время пришло. Империум Человечества, Мир Шиноби и Эквестрия сойдутся в смертельной схватке, призом в которой будет абсолютная власть над галактикой. Но прежде чем это случится многие события должны будут произойти. Дружба, магия, экстерминатус и демон лис... Истории и судьбы героев потерянных на необъятных просторах космоса. Пламя, кровь и яблочный сидр. Так начнем же!

_________

Школа волшебства Хогвардс вновь принимает первокурсников,но в этот раз некоторыми заинетересовалась ещё одна школа. Студентов похищают, промывают им мозги и обучают основам борьбы с демонами. В Хогвардсе, узнав о том, что студенты похищены и завербованы, требует вернуть их обратно, но демоны Имматериума уже поселились в Хогвардсе.
_________

Тут снова вынесу фэндомы - S.T.A.L.K.E.R.: The Game Series, Warhammer 40.000, High School of The Dead, Resident Evil, Обитель Зла, S.T.A.L.K.E.R., Стругацкие Аркадий и Борис «Пикник на обочине» (Правда, крепкая была трава?)

Вася прибывает в Японию, чтобы немного побыть туристом. Однако в первый же день начинается апокалипсис. И зомби - это только начало наступления Зоны. Множество очагов по всей планете. Выживших - десятки тысяч из миллиардов. Героям предстоит выжить и понять, что произошло. И попытаться что-то сделать.
___________

Обычный день старшего офицера Лунной Гвардии Принцессы Луны. Действие происходит вскоре после 4 серии 2 сезона. Является версией-объяснением для популярной серии фанфиков, в которых попаданцы в MLP превращаются в свои пони-версии.
по немногочисленным просьбам товарищей, не понимающих как пони могут справиться с Астартес, добавил вторую часть, к сожалению получилось не совсем то что я хотел, картинка была столь яркой, но... мне не хватило сил всё правильно отобразить...
_______________

"Попадалово.В квадрате. Хорошо хоть , не один такой, да и новый мир вроде ничего. Наверное." Мысли Николая ... кхм,теперь уже Натаниэля Гарро, Капитана 7-й Роты Гвардии Смерти(временно неспособного исполнять обязанности ввиду незнания своего текущего местонахождения) неторопливо(по меркам Астартес)текли, а глаза осматривали лесную поляну.Ничем не примечательную, за исключением лежащих , где кто, двадцати семи его собратьев Астартес. А вдали ,на востоке, пролегал величественные горы. Мглистые...
________________

Кролик Хэппи не хотел продолжать семейное дело и разносить детям подарки перед Пасхой, а хотел стать барабанщиком и играть рок-н-ролл. Он сбежал из дома и оказался в Голливуде который находился под властью Империума, где попытался «пробиться в люди», но он не знает что этим поступком подвергнул большой беде свой дом и своих сородичей.
____________________

АХ...как прекрасна любовь двух демонов.

/Лаконично и насмерть, да. Эти присоски и гниение так очаровательны./
___________________

Однажды друзья фикрайтеры, решили встретиться. Погулять, поговорить, увидеть друг друга в реальной жизни. И вот надо было, кое-кому, предложить ту идею... Ну и вот. Теперь я не Андрей Орлов, а Северан. И вместо привычной ручки или карандаша, сжимаю в руках два пистолета и меч.

/Ладно, ладно, тут все логично, только откуда у человека три руки?/
___________________

Империум превыше всего! Для выполнения приказа используются любые средства, даже коматозная тушка Узумаки. Марш- бросок из точки К в точку М банзай- команды из одного инквизитора, одного техножреца и одного джинчурики. Ахтунг!!! Лубофф, пьянки и прочие ванильные сопли в сахаре отсутствуют
________________

Наш мир, 2025 год, Зафэндомье. Мир, где можно не работать и жить вполне сносно. Фикрайтеры теперь могут посветить себя полностью в любимое занятие, в связи с чем собирается огромный клуб фикрайтеров, численность вступивших насчитывает уже миллионы. Но существуют и фэндомы - миры персонажей. И их персонажи не рады фанфикам, учитывая то, что всё, о чём пишут фикрайтеры, сбываются с персонажами. И вот персонажи выбираются в наш мир, с целью отомстить фикрайтерам.
___________________

Фэнодомы - Клуб Винкс: Школа волшебниц, Warhammer 40.000, Alice: Madness Returns, The Elder Scrolls V: Skyrim

Империум продолжает стремительно осваивать новую вселенную, и война с некронами только ускаряет это. Империум подминает под себя всё новые и новые планеты, не считаясь с местными порядками. И вот, настала очередь планеты Магикс и всех прилегающих населённых планет магического сектора. На этот раз феям противостоит целая армия, хорошо оснащённая вооружением и техникой, покорившая не одну планету, уничтожившая не одну цивилизацию.
_________________

Фэндомы - Ведьма (Чародейки), Warhammer 40.000, Alice: Madness Returns, The Elder Scrolls V: Skyrim

Пятидесятое тысячелетие. Империум ведёт войну с некронами, но его поражение - вопрос времини. Бог-Император посылает инквизитора Марселлия в другой мир, дабы расширить Империум и найти пути отступления. Первой планетой на пути инквизитора оказывается Меридиан, где недавно Стражницы одолели Нериссу и Фобоса.
_____________

Фэндом: Сумерки. Сага, Warhammer 40.000

"Как-то раз 107-й полк Мордианской Железной Гвардии, который сопровождал я, был вызван на странную планету, где всё было так тупо скроено, что мы чуть не померли со скуки. Какие-то городки, какие-то бейсболисты. Странно, но они на нас очень хищно смотрели… а потом я встретил странную девушку, которая всё время молчит, но транслирует философские изречения прямо в мозг. Что-то про любовь, про готовность жизнь отдать…"

/Изящно, блин.../
______________

Вот это убило. Не столько описанием, сколько всей шапкой.

Фэндом: Warhammer 40.000, Мстители (кроссовер)
Пэйринг или персонажи: Локи/инквизитор Мортез
Рейтинг: R
Жанры: Слэш (яой), Романтика, Ангст, Флафф, Драма, Фантастика, AU
Предупреждения: ОМП, Мужская беременность
Описание:
Имперскому инквизитору "посчастливилось" попасть в мир героев MARVEL. И познакомиться с богом. Очень близко познакомиться.
_____________________


За сим все. Работ я не читал, но уже только шапки достойны.. восхищения.

@настроение: Крайне веселое

@темы: Warhammer 40 000, facewall, Ваха головного мозга

---

Тестик

Вот внезапно же. Что-то я не чувствую в себе готовности бороться с чужим идиотизмом хД А так да, согласен)

Результаты теста Из какого ты века?

Вы человек позднего средневековья

Вы - свято верующий в высшие силы и судьбу, готовый на борьбу с теми, кто не понимает как жить правильно, при этом вера в светлые стороны человеческого существа помогает вам преодолевать многие казалось бы фантастические препятствия, при этом лёгкий налёт романтизма присущий рыцарям и прекрасным дамам, чаще всего помогает вам расположить к себе собеседника.

Пройти этот тест

---

И снова меня упороло хД Больше СЫРА для Искаженцев хД
И такой дивный Кархарот хД

19.01.2014 в 17:32

Пишет  Фобс:

раннее утро

В полпятого утра меня озарил очередной приступ бреда и я вбросил в тумбу,что
Мелькор отец рокфора,т.к. он по-любому изобрел плесень. На что мне сказали,что
сыр в принципе и есть плесень *не в прямом смысле,конечно*,так что Мелькор отец
Всего Сыра. Мне показалось,что в этом утверждении есть вполне здравый смысл.




UPD
спасибо комментам

@темы: сильм

---

Хо-хо. Все лгут хД
А фест наконец становится продуктивным)



Пишет  Гость ОЭ-феста:

16.01.2014 в 15:24

Ранее никогда медицинскими детективами не занималась, поэтому текст небольшой, так сказать, на пробу. Но в наличии Дик-интерн и резкий, похмельный Алва, который уверен, что все вокруг идиоты и врут. В общем, надеюсь, что я не очень огорчила заказчика.)

810 слов...

Alva M. D.

На голой ветке
Ворон сидит одиноко.
Осенний вечер.
\Мацуо Басё\

Доктор Окделл остановился, поправил белоснежный, безупречный медицинский халат и толкнул дверь с табличкой «Alva M. D.». Его непосредственное начальство, заведующий отделением диагностики доктор Алва, окопался в своем кабинете, как в крепости, и выходить не желал. Работать тоже.
Он сидел, развалившись в кресле и закинув ноги на стол, одной рукой прижимал к виску баночку «Кока Колы», а второй страдальчески подпирал голову.
- Доброе утро, - поздоровался Дик.
Синие глаза уставились на него в упор.
- Рад за вас, - ответил Алва, и доктор Ричард Окделл несколько смутился. Он работал в клинике всего несколько дней, и еще не привык. Впрочем, судя по реакции на выходки Алвы тех, кто работал здесь годы, привыкнуть было крайне трудно.
- У вас болит голова? – проявил доктор Окделл внимание и сочувствие. – Такая погода, а вы, наверное, метеозависимы…
Алва, которого за спиной прозвали Вороном за хищные черты лица, а более всего – за карканье, отхлебнул «Колы» из баночки и слегка прищурился.
- Да. Когда идет снег с дождем, так и тянет напиться. Что вы там комкаете? Если вы озвучите, что вы принесли, мне будет проще.
Дик спохватился. Вчера Алва велел ему отыскать какое-нибудь ИНТЕРЕСНОЕ дело, и Ричарду казалось, что он такое нашел.
- Вот, - сказал он, раскрывая папку, которую держал в руках. Он поймал себя на том, что почему-то взволновано ее тискает, как на экзамене. – Муцуми Кояма, японка…
- Это я понял, - прервал Алва, который задумчиво созерцал Ричарда, но думал, казалось, о чем-то совершенно постороннем. – Если вам кажется, что это очень необычно, в Японию вам лучше не ездить. Они там везде.
- Кто? – оторопело спросил Дик, отрывая глаза от истории болезни.
- Японцы. Но продолжайте, что там еще есть, кроме имени?
- У нее редкая профессия… Она гейша, - сообщил доктор Окделл. Он старательно выбрал самый, на его взгляд, интересный случай. Молодой человек посчитал, что лечить гейш Алве точно не приходилось, поэтому надеялся, что эту пациентка его заинтересует. –Прилетела в страну вчера… Ах, да, возраст…
- Это скучно, давайте дальше, - снова перебил доктор Алва. Он поправил манжет рубашки. Рубашка была вполне чистой, но вот с утюгом, видимо, не встречалась ни разу в жизни. – Переходите к симптомам. Надеюсь, там есть что-нибудь стоящее, или вы намеревались удивить меня тем, что пациентка гейша? Мы, юноша, лечим людей от болезней, а не от профессий.
Ричард послушно перешел к симптоматике:
- Головная боль, слабость, головокружение, рвота, брадикардия, артериальная гипотензия, потливость, зуд, парестезии, тремор конечностей, - перечислил он.
Ворон допил свою «Колу» и запустил банкой в Ричарда. Дик машинально дернулся, но, оказалось, что он целил не в молодого человека, а в мусорную корзину у него за спиной. Кстати говоря, попал весьма метко.
- Так я и думал. Юноша, вы идиот, - сообщил Алва Ричарду, слегка пожав плечами.
- Что? – распахнул глаза Ричард. – Что вы…
- Не переживайте, это не выделяет вас из толпы. Вы не могли найти что-нибудь интереснее? Я же просил интересное дело, а с этим справится любой идиот. Например, вы.
Ричард уже успел понять, что на подобное обижаться – только себе же создавать трудности, поскольку Ворон и внимания не обратит, что на него кто-то там обиделся.
- Я не понимаю… - он растеряно поглядел в историю болезни. – Но мы даже не знаем диагноза.
- Говорите за себя, - Алва потянулся и достал из кармана баночку, в каких обычно носят лекарства. Он щелкнул крышкой, выкатил на ладонь продолговатую белую таблетку и кинул ее в рот. Довольно улыбнулся, как кот, отведавший сметаны. – У нее отравление свинцом, возьмите у нее кровь, убедитесь, что я прав, не давайте ей много пить, и вводите сукцимер по 10 мг/кг через каждые 8 часов. Может быть, она и не умрет.
- Свинцом? – только и смог выговорить Ричард растеряно.
- Разумеется, свинцом. Юноша, она гейша, они пользуются для макияжа краской на основе свинцовых белил, - Алва поглядел куда-то в потолок. – Все, идите.
- Но почему именно отравление свинцом, - уперся Ричард. Просто развернуться и уйти почему-то показалось ему крайне глупым. – Это может быть что-нибудь другое, – он наткнулся на насмешливо-заинтересованный взгляд начальника. – Отравление чем-нибудь еще, что-нибудь нервное. В таком возрасте…
- В каком? – перебил Ворон.
- Ей сорок два.
Ричард едва не ойкнул от неожиданности, когда Алва вскочил, подхватив со стола трость, на ходу выдернул у него историю и вышел. Он кинулся следом, нагнать хромающего Алву было нетрудно.
- Почему вы сразу не сказали? – Ворон дернул плечом. – Я возьмусь за это дело. Если ей сорок два, то это не свинец.
- Почему? – не понял Ричард, от которого логика умозаключения ускользнула совершенно.
- Потому что в таком возрасте гейши уже не делают о-сирой.
- Что не делают?
- Боевой раскрас, - Алва хмыкнул. – Не мотайтесь за мной, как пришитый, Окделл, займитесь делом. Идите и опросите вашу гейшу.
- А вы сами?
- Что я там услышу ценного? Наверняка она соврет, так что логичнее терять время вам, а не мне. И возьмите анализы.
- Зачем ей врать? – спросил Ричард.
- А я почем знаю? Все врут, - краешком губ усмехнулся доктор Алва.

URL комментария

@темы: Отблески Этерны

---

Вот такая прелесть.

Посмотрел я артик на заявку, упоролся. Озвучил то, что пришло в голову. Артер проникся, и вот)


Пишет  Гость ОЭ-феста:

15.01.2014 в 19:47

Beltreno, нарисовал) Тройничок размножился за счёт слуг принца. "Кто скрывался за занавеской") Фридрих, Вернер, Руппи, слуги принца. преслэш.
Пока рисовал, подумал, что Руппи мог попытаться отравить Фридриха. Во благо кесарии. Ну а тот не донес бокал с вином до губ, почувствовав аромат миндаля) Отсюда и слежка, отсюда и последствия. Фридрих мог заподозрить Вернера и Руперта в сговоре.
Хотя и сговор мог иметь место быть, но вряд ли.

URL комментария

@темы: отблески этерны

---

Ураа, новый фест

Ну, пока могу сказать только одно - КУЧА жутких Алвадиков, при чем половина - нц ради нц а другая половина.. Тихий ужас. И дело не в том что я тупо не понимаю этот пейринг.
Есть шикарный фик про Арлетту и Левия, наверное, мой фаворит. Нц про Фридриха и Вернера тоже весьма неплоха.
Рокэ пока что нагло ООСят, что печалит.
Но больше всего печалит что даже на фесте мало, МАЛО хороших заявок. Ну, из тех что мне бы приглянулись на написать. А вот на почитать есть штуки три, но думаю никто не возьмется.

@темы: отблески этерны, facewall

---

Золотой принц

Фанфик опять. Попытка научиться писать дарк, хотя я замечаю за собой что с каждым разом пишу все более мрачные вещи.

Название: Принц из золота
Рейтинг: PG-13
Жанры: Джен, Драма, Даркфик
Размер: Мини
Вдохновлялась вот этой картинкой

Золотой мальчишка, рожденный великой династией грезит о подвигах и засыпая прячет под подушкой игрушечный клинок.

Он не был первым и старшим, и не был лучшим - но воином великим и хитрым он был рожден, и слишком легко читалось это в мальчишке с именем льва.Чьи-то холодные глаза следили за солнцем, загоравшимся на его мече и видели знамя разворачивающееся за его спиной со временем. Видели кровь и войну, видели полное отсутствие выгоды. Видели как доверчиво тянется он к новому, как обнимает целый мир одним взглядом. Опасность и ослепляющий золотой свет.
Полную чашу дурманящего вина стали подносить ему слуги по утрам, наученные теми, кто хранит семью короля - сын, но не наследник пил доверчиво и покорно, а потом стал требовать сам. Курильницы поставили у него в покоях, стоило ему заболеть - а потом он сам стал требовать их, и смешивать травы, наполняющие сердце и голову легкостью.
А дела не было для него - ни шанса на подвиг, ни чего-либо что бы занять себя - и вот золоченый мальчишка становится юношей - и сам ищет себе дело, а наученные слуги подносят ему чаши вина, все больше и чаще. А интриги, рожденные холодным разумом хранящего королевский трон отталкивают его от семьи, подхлестывают бесконечные капризы.
И уже не мальчик - идол золотой сидит на высоких подушках, пьян его смех, весела его жизнь, раскрашенная в темные тона и перевитая серым дымом дурманящих трав. Извращены его наслаждения, среди сплетенных тел ищи его - и найдешь по золотым кудрям, окрашивающим черную картину. На миг ощутит он себя нужным - и жестоко отнимут у него это, с легкой усмешкой на красивых губах. Лежит золоченый идол в грязи, и все смеется зачем-то.
Смех его смешан с кровью и стонами наслаждения, а в сердце только пустота, не заполненная ничем. Странна ревность его, странны его стремления - он окунался в грязь что бы ярче сверкало золото его волос на этом фоне, и сам не заметил как для всех смешался с ней. Холодные глаза довольны, в них одобрение, в них - удовольствие от победы.
У него красивые сильные руки, он тянется ими к солнцу, и сардонически смеется, золото к золотым волосам, Свет к свету - дым закрывает его от всего мира, а то, что звал он солнцем - не было им. Тенью чувств и доверчивости ластится он к сильному, возвращаясь из мира разврата и черного угара, будит и тормошит свои грезы, поднимает давно отяжелевший клинок - а в зеркале изнеженность пополам с обреченностью, на холсте серое на черном. Меч бьет зеркала, слуги подносят новые кубки - золоченный принц засыпает среди осколков.
И сон его полон боли и муки, слепит глаза сияние, из груди вырывается хрип - и кто-то протягивает ему руку - шапка густых коротких светлых волос, сильные руки, открытая веселая улыбка - золоченый идол отвергает помощь а потом бежит за знакомцем - незнакомцем. Сверкающий король его сна носит имя льва и обнимает женщину, в глазах которой принц читает безоглядную любовь. И бежит, сбивая ноги в кровь, ползет по черной жиже, утопая все глубже - но тянется к золотому королю с именем льва и самой любимой им женщине.

Кровь струится по запястьям золотого принца - он засыпает под шелест красной воды и не грезит больше.

---

Няняка хД

11.10.2013 в 00:04

Пишет  Сонный Ворон:

Ну, понятно, портрет героя.

@темы: Трава опричная

---

Праздник для меня, явно. Сначала фик, теперь док хД

10.10.2013 в 16:43

Пишет  Сонный Ворон:

Еще один чумовой чумной док.

@темы: Чумной доктор

---

Ащ-ащ))

09.10.2013 в 23:00

Пишет  Сонный Ворон:

Название: Не думая - не проси.
Фэндом: Иван Грозный
Персонажи: Иван Грозный/Федор Басманов, Федор Басманов/Варвара Сицкая, Малюта Скуратов.
Рейтинг: PG-13

Однако...

- Жа-арко… - тянет Федор, прикусывая губы зубками белыми. – Ох, и жарко…
Сурова московская зима, выстыли палаты, как ни топи, метелица бьется в маленькие оконца, а ему, вишь, жарко. Вестимо – так плясать.
Опричник стаскивает сороку с черных, взмокших в пляске кудрей, за ней туманной пеленой тянется убрус. Он похож на покрывало вьялицы, что воет за окном, куржевиной покрытым, скребет, скребет по московским камням белыми когтями и плачет, точно вдовица рыдает по мужу. Как ни прячься – не скроешься, и тебя отплачет, как покойника. Холодно.
Хотя, нет, скроешься. Так мыслит зельный царь, Иоанн Васильевич, кутаясь в доху свою тяжелую и глядя на Басманова, на любимца своего. Кравчий берет кубок, пьет жадно, запрокидывая голову, смеется, обирая хмельные капельки с уст кончиком языка. Этот может, этому жарко. Смеется, как шальной, позвякивая бусами, жемчуга ловят на себя отсвет свечей, золотятся тускло, самоцветы переливаются, посверкивают, а еще пуще того сверкают глаза Федьки. Ох и большие, ох и синющие, что два омута, того и гляди, засосет в них, утянет. Что там, в этих омутах, никому не ведомо.
Никому.
А должно быть ведомо, - хмурится царь.
- Пойди сюда, ближе, сокол ясный, - велит.
Идет Басманов, позвякивают бусы, шуршит тяжкий подол. Идет кравчий, что женщина, осторожно переступает, будто себя расплескать боится, опускается у царских ног, снизу вверх глядит, заглядывает. Золотыми волнами, литыми складками раскладывается вокруг его ног юбка девья. Тонок стан, тонки руки, в золоте все, будто не муж, а взаправду девка. Нет, не девка даже, идол изукрашенный. Нежен абрис лба, тонкие крылья носа трепещут, зеницы глядят на царя внимательно, так и ловят – что скажет? А что сделает? На ланитах цветет, разгорается румянец, отчего еще краше кравчий.
- Ишь… Баской ты у меня, Федорушка, - говорит Иоанн.
Да протягивает руку, длинными пальцами берет смоляную прядь, сбирает в кулак, заставляя склонить голову, вцепляется, будто и не пальцами, когтями. Недоуменно чуть распахиваются глаза синие, как сумеречное небо, шипит Басманов, что твой кот.
- Больно? – спрашивает Иоанн, - Больно тебе, Федюшка?
- Больно, государь… - выдыхает Басманов будто удивленно, мол, как это так – больно, мне больно?
Выпускает прядку Иоанн, рукою скользит пониже, беря опричника за подбородок, притягивает, принуждая податься вперед, подняться чуть, пытливо вглядывается в ипостась, долго-долго глядит, будто что там вычитать хочет. Будто запретную книгу читает царь.
Ждет Федор, наглядится царь, после приподнимет подол тяжелый, сорвет бусы разноцветные, рубаху искомкает, лаская жадно и жестоко. Может – побьет, может – полюбит, и не угадаешь.
А Иоанн отстраняется, отталкивает Федора, поднимает убрус, глядит сквозь него на любимца, велит вдруг:
- Уйди вон.
Чуть ниже приклоняется Басманов, чтобы в очи царские заглянуть, моргает растеряно, вспархивают вежди чернющие, сурьмленные:
- Что, государь мой, что такое?
- Пойди прочь, - второй раз молвит царь, и вдруг замахивается коротко, бьет Федьку по лицу. Длань у государя тяжела, и кажется еще тяжелее от массивных перстней. Басманов отшатывается от удара, вскидывает руку тонкую, метнув рукавом широким, карминная струится из разбитого носа кровь.
- Прочь!
Поднимается кравчий, собирает подол струистый руками, будто боится, чтоб не шуршал, да места лишнего не занял, тускнеет глазами. А багряная струйка все тянется, ползет к губам. Тяжело глядит царь, как уходит Басманов.

***
Сдирает с себя Федька девичьи уборы, катятся, катятся жемчуга да каменья, блестят, как слезинки. Постыла юбка, что царь без стыда на себя пялить велит, прямо на рубаху мужскую, с вышивкою – да девичий сарафан. Срам, но обвыкся Басманов, все ему нипочем. Или не сам тому рад был, не сам ли веселился, да плясал что безумный? Было такое, да прошло. Минуло. Сейчас не мил опричнику ни сарафан, ни летник. Темные очи у царя нынче, недобрые.
Выкатывается Федор из царского терема бегом, в метель, в стужу и темень, расхристанный весь, в кафтане распахнутом, черпает в руку снегу, да мажет по лицу, размазывает кровушку, а кровушка все текет. Ломит переносье, тают снежные пушинки на ланитах, на губах. Запрокидывает Басманов голову, ловит снег ртом, как пес бездомный, тоскующий – вот-вот взвоет на луну. Да и луны-то не видать за метелицей. Льнет конь вороной, в изгиб локтя сует морду умную – будто утешает. Рвет повод царский кравчий – да в седло, что птица, взлетает.
А дома встречает его супружница, Варвара. Всплескивает руками, рукава белые взмывают, аки крылья. Вваливается домой Федор, лик окровавленный не прячет.
- Федя… Федюшка… - и сама уж плачет, слезами омывает кровушку мужнину княжна, рукавами да волосами отирает ее, целует Басманова в маковку. – Что ж такое-то, Федя…
- Измаялся я, Варя, не сдюжу более… - шепчет Федор устами, с мороза онемелыми. – Измаялся!
- Ничего, ничего, Федя… - крепче жмет к себе Варвара мужа.
А Басманов мечется по светлице, что зверь лесной в клети, мается, черен, как ворон. Терзает пальцами сильными ворот рубахи распахнутый, златом расшитый, комкает, будто душно ему, будто припала вдруг злая хворь, выдыхает:
- Постыл ты мне, царь, не замай более! Не замай, Иоанн Васильевич… Ваня, Ванюшка…
Глядит Варвара очами распахнутыми, страшны ей речи мужнины, а паче того горестно за Федора. Красивый был всегда, шальной, не жил – летел, что птица крылатая в небе, не гляди, не догонишь, куда! Все нипочем было, хошь на казнь лютую за государем, хошь на пир веселый. А тут – вишь, что сделалось. Знала княжна, знала, что исподволь набиралась в Басманове злая, темная горечь, долго уж сосала жадными устами сердечко. Обнимает она супружника, слезами горючими омывает, тщится смыть хворь душевную. Ломит руки Федор, шепчет оголтело, зло:
- Не сдюжу более… Отыми ты у меня красу окаянную, отыми, как и не было ее, чтобы не люб я был более государю! Слышишь, отыми!
- Федя… - льнет к нему Варвара горлинкой, испугано руки его сжимает, будто крылья, чтоб не улетел. – Федя, кому ж ты молишься, Феденька…
Про то Федор и сам не ведает, не находится ответить. Явись ему святой – умолит святого, сунь рогатый рыло поросячье в светлицу – умолит и рогатого. Поникает Басманов, кудри крутые вороным крылом кроют зеницы лазоревые. Щурит лампадка глаз золотой, неверный за спиною Басманова, будто со звездочками за метелицею перемигивается, глядят строго образа в маковку Федьке.
Утишился Басманов, главу на грудь женину приклонил, в ее руках избытие нашедши, и уж смеется, будто серебром перезвякивает, зубы жемчужные кажет:
- Спужал я тебя, Варя? Не кручинься, я тебе ожерелий яхонтовых надарю… Царь-батюшка снова велел себя нынче тешить, в бабском сарафане плясать да в сороке, вот смеху-то, Варь.
Тянет Варвара руку белую к лицу Федора, кровушка рдяная унялась, да еще не отерлась.
- А это меду хмельного я перебрал, - жмет длань ее Басманов, - да и о косяк дверной грянулся. Уж и веселился надо мною Вяземский.
Варвара, сторожась еще поверить, что минуло недоброе, улыбается в ответ:
- А Петруня нынче долгонько уснуть не хотел…
- А ты скажи, мол, батька баял, коли спать не станет, медведюшка из лесу придет да заломает.
Смеется Федор, смеется Варвара, меж перстами волоса мужнины пропуская, ласкает главу вороную.
Да недолго отдыхал Басманов, к груди жениной припавши. Затопотали подковы по снегу плотному на дворе, зафыркал конь – то гонец государев.
Неспокойно нынче Иоанну, то гнал любимца своего – а то человека в ночь, да в метелицу и зябь, за ним послал, велит немедля явиться. Охает Варвара, недоброе чует, ой, недоброе. Глядит в ипостась мужнину, мнится ей тень чернющая, грозовая над дерзкою главою басмановской. Чудится вдруг излом бровей скорбный, тени синие вкруг очей затуманенных, уста закушенные болезненно.
Хватает она руки Федоровы, прижимается, молит:
- Боязно мне, Феденька! Не ходил бы…
Но смеется Федор, в уста алые целует ее:
- Не печалуйся, Варь, я тебе леденцов принесу.
Не надо Варваре леденцов, ей мужа хочется, живого, здорового, да чтоб с нею был, но государю супротив разве скажешь.
Встряхивает Басманов кудрями черными, уходит прочь из дому на зов государев.

***
Все еще стыло в палатах царских.
Вольно оглаживает Иоанн выю Федорову, пальцами водит вверх и вниз, зарывается в ворот кафтана басмановского, улыбается себе.
- Ты не держи на меня зла, Федюша, - говорит, рукою невесомо побитого носа касается. – Тошно мне, печалуется сердце мое. Я тебя за огорчение уж наряжу в яхонты, в перлы да адаманты, в шелк да в аксамит.
- Не надо, государь, - опускает ресницы Басманов долу, клонит головушку на плечо государево, вышивка бисерная да золотная царапает висок, - не надо мне яхонтов и аксамита не надо. От себя не гони только.
- Ох, и лукав, - смеется Иоанн, обнимая стан кравчего. – У самого каменьев не меряно, уборов поболе, чем у иной девицы красной.
- Отыми! – встряхивает Федька кудрями с лихостью прежней. – Не за то служу, государь.
- Не за то, - эхом вторит Иоанн, а сам все вглядывается, вглядывается в лик Федькин пригожий, в зеницы синие. Льнет кравчий, беззаботно, что птаха, перебирает концы пояса царского тяжелого, изукрашенного, а ланиты так и алятся маковым цветом, что у девицы.
- Подай испить, - велит Иоанн, вспархивает Федька, наливает в кубок золоченый романеи сладкой, подносит царю. Протягивает, сам пальцами будто случаем руку Иоаннову мажет – горяча кожа у Басманова, что в лихорадке озноблой. Усмехается в бороду царь, не кубок берет – руку под федоров рукав запускает, пожимает запястие, гладит ласково. К себе тянет, на колени сажает опричника, будто полюбовницу. Сам подносит к его устам кубок хмельной. Невзначай будто молвит, как о неважном:
- А Лексея-то Басманова я ведь в застенок велел, Федюшка.
Дрожит длань кравчего, чашу сжимающая, точно снова ударил его царь безжалостно.
- Батьку?.. – что дитя малое выдыхает Федор. – Векую, государь? Как же это…
- Что тебе батька? – жжет его очами Иоанн безжалостно. – Не ты ли, опричник, крест целовал, что не знаешь ни отца, ни матери, дабы бденно покой мой беречь?
- Исполать тебе, государь, - подбирается кравчий, огнем плескают очи лазоревые, - вот так ты меня награждаешь за службу мою верную? Аще дар такой, всех искренних моих изведешь, али недовольно я послужил тебе? Али за муки, за смерть отцовскую меня яхонтами да адамантами даришь?
Рукою сильною толкает государь кравчего своего, любимца пригожего, скидает с колен, плескает романея дождем, да на пол, на уборы дорогие, хмурит чело Иоанн:
- Много попускал я тебе, Федька, буйства, но такого наперед не попущу. Крепко помни, не попущу!
- Уж и молвить не велишь, - щерится улыбкою опричник, да улыбка та, что оскал. - Так вели казнить!
И умолкла вьялица, плач уняла, будто слушает вдовица горестная, дух затаив – что-то скажет царь. А что сделает?
- Добро, - молвит Иоанн. – Добро же, Федор.

***
Крепко стоит на кривых ногах своих Григорий Лукьяныч, руки в бока уперев, хохочет, что черт в геенне, тешится. Бородища ржавая, будто пламень адский, у Скуратова. Тычет пальцами в грудь Федорову впалую, глумится:
- То-то ты веселился надо мною, Федора, то-то насмехался, дерзостник, мол, пес государев рыжий. Теперь ужо я потешусь. Над батькой твоим потешился, теперь и твой черед припал. Ох, и горд был Лексей Басманов, велми горд, а все одно, дыба да клещи каленые всех ровняют…
Тяжко дышит Басманов, воздух из груди толкает, будто камень в гору. Мнится Федору – не единой целехонькой косточки нет во всем его теле, кажется, семь шкур спустил с него Скуратов, да за осьмую берется. Терзает тело белое боль лютая, злая. Прикрывает зеницы Федор, стона сдержать моченьки нет, губы до крови терзает бывший царский кравчий. Локотки Федькины скручены накрепко, да кверху вздернуты – страшна дыба, а темень душевная того страшнее.
А Скуратов, знай себе, измывается:
- Ишь, любимец царский, что-то ты теперь не сверкаешь очами гордыми? Али дмитися нечем, Федорушка? Али прыть всю порастерял? Красу-то растратил, слышь, не люб ты царю нынче.
Вскидывает Федька главу непокорную, ахает Григорий Лукъяныч – как есть, смеется Федька, окаянный, слова, что плевки меж зубов выбрасывает:
- Не люб? Того и просил, знай… пес рыжий…
А над главами их, за стенами каменными, крепкими метелица все знай себе, убивается, плачет. Да не она одна.

@темы: трава опричная

---

Первый Маршал vs Федор Басманов.

Люблю говорить с  Сонный Ворон

Ага, вылетает на меня Басманов в опричном кафтане с саблей и пьяный, а я ему так " А ну, смирно! Что за поведение, полковник Басманов, почему не в наряде?". А он мне - "А наряд я дома оставил эр маршал, на мне только серьги".

Фёдора мне стало жалко хД

@темы: Трава опричная

---

01.11.2011 в 22:44

Пишет  krys:

Опричные задачки

Федор Басманов принес царю два навета на Вяземского, два – на Малюту Скуратова, один – на Грязного и пять – на Марью Темрюковну. Малюта Скуратов, в свою очередь, организовал два доноса на Федора Басманова, три – на Алексея Басманова и один – на Вяземского. Василий Грязной оклеветал Федора Басманова трижды, Вяземского – дважды, и себя – один раз (случайно). Кто из вышеперечисленных лиц останется в живых, если царь казнит каждого опричника, на которого имеется три доноса, и каждую свою жену, которую оклеветали как минимум шесть раз? Вероятностью, что царь женится на Федоре Басманове, пренебречь.

Дальше!

***

Воевода Алексей Басманов стоит посреди дороги Москва - Александрова Слобода и ворует рыбу с проезжающих мимо возов. Чтобы обеспечить своей семье безбедное существование на ближайший месяц, ему нужно украсть 100 рыбин. На каждой купеческой телеге лежит 40 рыбин, из которых Басманов экспроприирует 50%. Удастся ли воеводе наворовать достаточно рыбы и благополучно отчалить домой, если известно, что на пятой телеге среди осетров притаился царь, инспектирующий опричников на предмет всяческих злоупотреблений?

***

Князь Афанасий Вяземский похитил Елену Морозову и пытается заслужить ее расположение при помощи разнообразных подарков. В первый день он надарил ей драгоценных украшений стоимостью в 50 рублей, во второй - в три раза больше украшений, чем в первый, и в третий - столько же, сколько в первый и во второй дни вместе взятые. 35% этих украшений Елена выбросила в окно, 15% - утопила в пруду возле терема, а остальные кинула обратно в Вяземского. В то же время известно, что Федор Басманов, который давно уже заглядывается на князя Афанасия, вполне мог бы одарить его своей любовью, если бы Вяземский подарил ему драгоценностей на общую сумму в 200 рублей. Вопросы: хватило ли бы Вяземскому тех драгоценностей, которыми ему засветили в лицо, чтобы добиться благосклонности Басманова, и правильный ли объект для ухаживаний выбрал князь Афанасий?

***

Князь Курбский скачет по полю по направлению к литовской границе, а за ним, ругаясь страшными словами, скачут на резвых конях русские пограничники. До литовской границы князю осталось скакать пять минут, а пограничники, если их не задержать, догонят Курбского через две минуты. Поскольку все средства Курбского ушли на подкуп дерптской стражи, он решает задержать преследователей, кидая в них единственные оставшиеся у него ценности в следующем порядке: шапку, кафтан, штаны, сапоги и нижнее белье, - в надежде, что пограничники станут их делить и отстанут. Известно, что шапка отдалит миг расплаты на двадцать секунд, штаны - на минуту, кафтан - на столько же, сколько шапка и штаны вместе взятые, сапоги - на столько же, сколько кафтан плюс шапка минус штаны, а на нижнее белье пограничники, вопреки чаяньям Курбского, не позарятся. Сумеет ли Курбский доскакать до литовской границы прежде, чем его схватят русские пограничники, и если да, то в каком виде он пересечет эту самую границу? И что скажут литовские пограничники, когда увидят такое зрелище?


отсюда

@темы: Трава опричная

---

О, любовь моя, Басманов)

09.09.2012 в 08:35

Пишет  Фимбретиль:

12.12.2011 в 18:38

Пишет [J]miss magda[/J]:

-Пущай мне Федора Басманов указывает...
-Тьфу! срамник...

с больной головой только и можно что подобные непотребства вытворять

@темы: Трава опричная

---

Такая прелесть)

24.09.2013 в 15:28

Пишет  Сонный Ворон:

Натаниэль, граф Парда, персонаж  Beltreno. Нежно обожаемый мной красавец из игры по Отблескам Этерны, фульгат, между прочим)

Весть процесс в семь этапов...

Сначала было слово. Даже два: "Нарисуй Натана". )) Я давно хотела нарисовать Натана, и вот.
Потом был вот такой набросок, крайне грубый, просто чтобы наметить, что и где. Фон серый, как можно более нейтральный.



Потом - контур, который я немного подвинула вправо по отношению к наброску. Внизу, где плащ, контур я затемнила, потому что плащ сам по себе должен был быть довольно темным.



Дальше я залила все нужное основным цветом.



Потом жесткой кистью я намазала свет и тень.



Дальше на самом деле пропущен один этап. Сперва я просто припудрила все это добро, то есть, немного размазала "пальцем", а отделку, искры и блики добавила уже потом. Но сохранить промежуточный этап забыла, так что сразу так.



И - осталось совсем немного - появился огонь и рамка.



Ну и все, я намазала фон, тоже слегка подкрасивила его "пальцем", наложила густую тень на плащ со спины героя, чтобы сделать его выступающим из темноты - и готово.

---

26.09.2013 в 16:39

Пишет  Сонный Ворон:

Ринальди Ракан и Изначальные Твари.

[L]Сонный Ворон[/L] <a href="http://ehi-dna.diary.ru/p191911384.htm">рисует</a> Ринальди Ракана и Изначальных Тварей